Димча

Свидание с русалкой

Вечер был прохладным и нежным, делающий лето не таким изнуряющее жарким здесь, на юге. Солнце садилось, купаясь в прозрачных водах тихого горного озера. Небесно-голубая вода, под действием всё сгущающихся сумерек, постепенно темнела, а горы вдали тускнели, расставаясь с последними лучами солнца.
Вода у берега была достаточно теплой, но дну уже потянуло холодом глубин, удивительных в этом небольшом озере. Наверху, пропитанные последними лучами заката, волны приятно гладили кожу и были гораздо теплее быстро остывающего горного воздуха.
Это было ни с чем не сравнимое удовольствие. Я плыл, наслаждаясь теплотой и чистотой горной воды все дальше и дальше, и иногда, набрав побольше воздуху, нырял на самое дно - в безуспешных, но романтических поисках какой-нибудь раковины. Плыл, в обжигающе холодной воде, как можно ниже, чувствуя, как ноги иногда касаются дна, а взбаламученный течением песок поднимается следом, как шлейф диковинного дыма. И вновь выскакивал на поверхность, возвращаясь к теплу закатного солнца, и нежился в разогретой воде, нежно обволакивающей мое тело. Казалось, это будет вечно.
На юге солнце садится быстро, оставив после себя легкий полумрак, медленно сгущающийся в тёмную ночь. Вынырнув в очередной раз, я не увидел заходящего светила - все окутывал мягкий сумрак. Казалось, он пронизывает воду и властвует над ней так же, как и над воздухом - полупрозрачная мгла повисла над озером, окутывая его зыбкой тьмой, и вскоре вода уже не отличалась от воздуха - все стало ровным и нереальным, как в тумане, границы стихий пропали, растворившись в сером полумраке.
Берег не был виден, и я плыл, потеряв ориентировку, а беспокойство постепенно всё сильнее овладевало мной. Казалось вокруг однородная масса, обволакивающая меня своим мягким тёплым телом, и уже нет никакого смысла куда-либо плыть - надо лишь отдаться на волю окружающего сумрака, приобретающего надо мной какую-то непонятную власть.
Чтобы стряхнуть это наваждение, вызванное колдовством приближающейся ночи, я нырнул к самому дну, пройдя так близко к нему, что ощутил отдачу воды, отраженной от потревоженного грунта и облачка взбаламученного песка потянулись за мной, как щупальца гигантского спрута. Холод, крадущийся из глубин, отрезвил меня, и я вынырнул в сумерки, набирая скорость от самого дна. Подскочив, я попытался увидеть землю, но вместо земли увидел её...
Катамаран, казалось, плыл по воздуху или наоборот - поднялся только что из глубины.
Он качался в неотличимой от воздуха воде и казалось, мог летать, но во всяком случае, это было нечто материальное, и я поплыл к нему.
В катамаране сидела девушка. Длинные тёмные волосы были распущенны, купальник белел на фоне зарождающейся ночи, подчеркивая стройную фигуру и оттеняя изгиб бёдер. Чуть удлинённое лицо было, наполовину, скрыто волосами, а глаза - соперничающие с тьмой наступающей ночи, с любопытством наблюдали за мной. Казалось, она понимала, что происходит со мной. Молча развернув своё судёнышко, чтобы мне было легче забраться на него, она вытянула тонкую стройную руку и указала на сиденье рядом с собой.
Катамаран плясал на волнах, и вода лизала его бока, доставая до наших ног. Я сидел, завороженный этим прекрасным, каким-то неземным, русалочьим миром или, вернее, внутренней связью между приближающейся ночью, темнеющим озером и этой девушкой, с улыбкой прижимающей палец к губам. Совершенно зачарованный этой симфонией воды, света и улыбки, я покорился её обаянию.
Моя сирена жестом попросила посмотреть за своим "кораблем", и через мгновенье исчезла в волнах. Она не показывалась довольно долго. Я уже начал нервничать и собирался прыгнуть следом, когда увидел её - играющую с волнами, как ребёнок со своими любимыми игрушками. И хотя сумерки окрасили воду в тёмные цвета, на ослепительно белом фоне её купальника, вода, по-прежнему казалась голубой и прозрачной в свете зарождающихся звёзд. Волны ласкали её, обнимали её тело, и она двигалась в их ритме, с наслаждением прислушиваясь к мягким поглаживаниям.
Это было похоже на какой-то неизвестный мне танец. Танец горной воды, угасающего света, с самой удивительной, самой чудесной девушкой, чем-то сродни этой воде и всему этому необъятному миру, сжимающему вокруг нас обручальные кольца темноты. Я прыгнул в воду к своей незнакомке и её руки обвились вокруг меня. Она ждала меня!
Её тело было удивительно ловким. Казалось, что она родилась в воде. Находясь рядом с ней, я чувствовал, что всё было предопределено, всё должно было быть именно так: в нагретой летним солнцем воде горных ручьев, заботливо прикрытой тёмным ночным одеялом. В поцелуе мы погружались на самое дно и вновь всплывали, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха. Одежда вдруг стала грубой и жесткой по сравнению с мягкими прикосновениями волн, и мы в очередном поцелуе стали освобождаться от всего, мешающего нам. Её купальник мягко обвился вокруг моих рук, и я почувствовал её небольшие груди - упругие и прохладные. Под тонкой кожей играли небольшие, но твёрдые мышцы - её бёдра, а нежная округлость её ягодиц, тоже прохладных и упругих, мягко льнущих к моей руке, ласкали её одним своим прикосновением.
Вода становилась то холодной, пробирающей до костей, то горячей и мягкой, как взбитая перина и мы то плавали в ней, то вдруг оказывались на борту катамарана, почему-то тёплого и упругого, как бок у какого-то животного. Моя русалка прижималась ко мне всем своим небольшим телом, и моя кожа хранила следы её объятий. Её волосы, моментально высохшие на ветру, закрывали нас лёгким покрывалом, пахнущем свежестью - и еще чем-то далёким и непонятным, но манящим и удивительно притягательным. Казалось, что я знаю её с изначально далёких времён, когда я был не я, а кто-то другой - и от этого мне хотелось её всё сильней и сильней....
А потом мы лежали, прижавшись, друг к другу, и лениво слушали, как волны играют и поют свою бесконечную песню, где-то далеко внизу, под нами. А сумрак над нашими головами давно исчез, уступив место бездонной черноте с крапинами звёзд - такое небо можно увидеть только высоко в горах, где звёзды особенно близки. Откуда-то из глубин сознания возникло удивительное ощущение полёта...
Голова кружилась, а тело, казалось, плыло, где-то там, среди звёзд, невесомое и непослушное, внезапно обредшее свои собственные силы и желания, никак не связанные с сознанием...
А затем всё кончилось. Внезапно я осознал, что лежу на узком и неудобном катамаране, а моя нимфа уже не со мной, а сидит в стороне и играет ногой с волнами. Уловив мой взгляд, она указала на берег - там зажглась целая россыпь огней и была слышна, хоть и приглушённая расстоянием, музыка с танцплощадки. И этот берег, вдруг оказавшийся удивительно близко, заявил на меня свои права - на меня, но не на мою русалку, и словно трещина разных миров разделила нас. Я хотел заговорить с ней - она не отвечала, лишь указывала рукой на берег. Попытался подойти и обнять её, но она ускользала, упрямо отворачивая лицо. Вконец раздосадованный, прыгнул в воду и поплыл к берегу, втайне надеясь, что она последует за мной, но когда я обернулся, то увидел лишь корму катамарана, быстро уплывающего вдаль. Она откинула волосы назад и они развивались на ветру, как какое-то диковинное знамя, а под ними, на белой полоске сиденья, номер: три семёрки и нарисованный кем-то зелёный русалочий хвост...
На секунду мне почудилось, что катамаран несёт на себе какое-то морское чудовище - так быстро он удалялся.
Я искал её по всему побережью, поднял на ноги всех друзей и знакомых, но ни девушки, ни катамарана с тремя семёрками на корме я так и не нашёл. По вечерам я плаваю всё дальше и дальше в надежде вновь увидеть мою русалку. И если мне повезёт, я поплыву за ней - поплыву, пока хватает сил, ибо что наша жизнь, как не извечная погоня за недостижимым?